Сергей Шаргунов

Война

Расцвела моя рана - молодой цветок,
упал я лицом на песок.
А они бежали дальше с лицами,
как с листьями.
И я сквозь сны
слышал, травы растут весны.
Однажды проснулся среди тепла,
и увидел, рана моя заросла
желтой кожей.
Шепнули: "Ты проболел всю весну.
Мы проиграли войну".


* * * 

В магазинчике книжном
всяка книга - вампир.
Горло гложет и лижет,
чтобы я завопил.

Я кричать не сумею,
обескровлен и пуст,
обвиняем в измене -
не ценитель искусств!

В книге или на сайте
бриты ли волосаты
проживают писатели.
Это - дегенераты!

Убивает ли буква?
Да, она убивает.
Заберется по лбу к вам...
Убивает любая!

Убивают ли букву?
Всяка буква набухла.
Нашей кровью. Кусаете?
УБИВАЙТЕ ПИСАТЕЛЕЙ!


* * *

Когда все и так понятно,
это ли не везение
вместо людишек - пятна
видеть, теряя зрение.

Ей не нужна базука,
чтобы вас уничтожить.
Она и так близорука.
Снимет очки, все то же:

прохожих проходят роты,
у каждого рот и орган:
светящиеся пустоты,
морозильные камеры морга... 


* * *

Синий пиджак я купил и надел,
Я отсекаю ненужных людей.

Кинут в могилу - засунут в карман...
Нужно ли видеть и нужно ль уметь?
В очи себе напускаю туман.
Я прохожу, культивируя смерть.

Люди условны и совы условны,
Рву я в себе бесполезные нити.
Связи условны (кроме любовной).
"Сволочь!" - скажите, если хотите.

Буду молчать, сексуален и туп,
НЕ ОТВЕЧАЮ - труп, труп, труп.


Цветник

"И сына своего не приголубит..." 
Шарль Бодлер "Цветы Зла".

Умер мой папа Шарль.
Заплакала мама: "жаль"
Мой папочка Шарль Бодлер
дерьма отличный пример

Тихий час. Ком на теле.
Цветы зла
вырастают в комнате
из темного угла

Цветы - тупы,
их зло устарело,
и их шипы
актуальны трупу Бодлера

Мой родственник Шарль Бодлер
был склонен к тихому злу,
даже, когда я болел,
он порол меня в том углу

Папа-бомж, папа-милиционер
лучше чем папочка Шарль Бодлер!

Я в угол главою никнул,
папа шептал: "сынок",
с ухмылкою уголовника
он мял меня, как цветок,

порол меня тем ремнем,
что обвивал его туго,
мы были совсем втроем:
я, папа-поэт и угол...

Ремень не любил промашку,
я ненавижу ромашку...
"получай!" 
...лилию, иван-чай

Умер папаша Шарль,
цветы испускают жар

Цветы не спускают глаз,
папа в гостях у нас

Мне жарко, мне жутко,
мне поет незабудка:

"Привет от папы Бодлера -
он в зверствах не знал барьера" 


* * *

Умер мой старый сосед.
Тело несут осторожно.
Тушу я в комнате свет,
Гляжу я в окно: и что же?

Тело в материи белой.
Носилки. Улица. Снег.
Гляжу я в окно: в чем дело,
Сугроб или человек?

Нет, не мертвец под окнами -
Клумба из белых роз.
Все выглядят одинокими,
Кого забрал труповоз.


Победа

Победа - капризнейшая девчонка,
Груди торчком,
Она смеялась легко и звонко
Над дурачком.

Глаза ее, брови, ресницы, веки
Промчались вдаль.
И не догонишь ее вовеки,
Сиди - рыдай.

Сидеть на своем деревянном стуле,
Или - на пне?
Достал победу я меткой пулей,
Пуля - в спине.

Ее принесли бездыханной, мертвой
Под шум воронья.
Я улыбнулся, сделали фото:
ПОБЕДА И Я.

Я фото то поместил в газету,
На первой же полосе.
И вот - отныне в мою победу
Поверили все.


Болезнь

Я болен, я болен был,
и все мешало и звучало,
и каждый час в глазах рябил,
и строил рожи за плечами.

Жужжала кровь, звенел озноб,
болезнь шумела, как застолье.
И мнилось самый светлый сноп
крестьянин вяжет в летнем поле.

Домов далеких огоньки
дрожали рыбьими глазами,
гудели улицы, виски...
И в ясном поле сноп вязали.

И тихо таяли во мне,
и расползалися по венам
и это дерево в окне,
и этот стол, и эти стены.


* * *

Был недавно в силе,
а попал в тоску.
Словно потащили
голым по песку.

В этот час урочный
стал я не упрям. 
Пусть меня волочат
сразу по камням.

В уши засвистела
подлая тоска.
Как башмак, слетела
в сторону щека.

А башка со стуком
следом за щекой
бегала, как сука/
сука за щенком. 


* * *

Твое молодое блеянье,
хмельное от летних трав,
с минуту всего лелеял я -
уж ты унеслась стремглав!

Но, девочка моя жаркая,
дичайшая, о, коза,
подпрыгивая, пришаркивая,
ты скачешь ко мне назад!

Скользишь ты, подросток-девочка,
гримасы твои, как вихрь...
Вовек никуда не денешься
от жалобных губ твоих.

Зеленой растут осокою
три сотни тончайших вен.
Твоими сосками, соками
захвачен в жестокий плен.

Над нами взлетает улица,
в глазах твоих нежный срам.
Сейчас обниму, и чудится -
сломаешься пополам!


Китайская мелодия.

Расстрелянных
слышу я имена.
Растерянных
подняли во время сна.

В тюрьме, китайцев - японцы
вывели во двор,
и под восходящим солнцем
расстреляли в упор.

А перед смертью один китаец
не понимал, что такое,
стоял, едва просыпаясь,
и вдаль глядел беспокойно.

Вдали проплывали лодочки,
и становились точками,
узкие, как ладошки
жены и дочки.

Казалось, уже весна -
и река, похожая на
растение,
растет зелена.
Расстрелянных
слышу я имена.


* * *

Осени уздечка,
Белокурый мрак.
Вышел на крылечко
Маленький дурак.

Все стоит, не думая
В легком ветерке.
И ползет угрюмая
Вена по руке.

Далеко стремится
Длинная рука -
Там вдали водица,
Серая река.

Даже на крылечке
Слышен шум реки.
Словно бы овечки,
Пляшут мотыльки.

Мальчик вену взрежет,
Сразу, без труда.
Вместо крови прежней
Затечет вода.

Ветер в вену дунет,
Сад в нее врастет.
Что же ты в раздумье
Юный идиот?

Режь без сожалений
В молодой тоске.
Ты стоишь, как Ленин
На броневике!


Небо 

В небе голуби белые.
Небо более белое,
Чем голубое.
Небо более голубое -
До боли.

Небо немо войною.
Небо больше военно,
Чем небо.
Только взрезано небо, как вены,
Весною.

Небо сизо у леса.
Небо более леса,
Чем небесно.
Небо более небесно -
До рези.

Небо течно у речки,
Небо более речки,
Чем небесно.
Небо более небесно -
До бездны.

Значит, весна воюет.
Небо более весенне,
Чем военно.
Небо более военно
Вечно.

В небе голуби белые.
Небо более белое,
Чем голубое.
Небо более голубое -
До боли.


Ночь

Раньше здесь - ветер, песок,
Половцы, бешенство лиц.
Нынче - окно, потолок,
Пол, скрип половиц...

Двор, собака и цепь,
А раньше - ветер в зрачок.
Ночь. Кажется, степь
Новой волной течет.

Или это урод,
Чей предок половцем был.
Проходит мимо ворот.
Мимо моей избы.


* * *

Девочка Даша
Нет тебя слаще,
Девочку нашу
Мальчик утащит.

Как на уступки
Идешь ты легонько!
Красные губки,
Речи ребенка...

Русая детка
Дышит несмело.
Голая ветка -
Голое тело.

Девочка Даша,
Девочка дышит.
Нет тебя краше,
Ледышка на крыше!

Ледышка сочится,
Смотрят мужчины.
Дашка-волчица
Меня утащила!

И под кусточком
В талом сугробе
Целую ночку
Игрались игрою.


Плен песок 

Скосите голову, как сорняк,
найдется, небось, коса!
У глаз, как будто сплошной синяк -
синие небеса.

Зарыт басурманом по горло в песке,
и сделался сам песком -
песок завис на моей щеке,
и далеко мой дом.

Песок стекает вниз по усам,
как огненная вода -
и я устремляю взор к небесам,
именно туда.

Пускай снедает меня песок,
знаю, мой бедный взор
небо, скорое, как поток,
примчит на родимый двор.

Буду глядеть я с русских небес
на женушки милый лик,
на лик ее милый, который весь
в снежной дрожит пыли.

Туркам сладчайшая из забав -
зарыть в пустыне врага.
Пески скрипят на моих зубах,
а дома скрипят снега.

Шепчу: "Проклятый песок, пусти!" -
и чувствую черный страх.
Не кровь во мне уже шелестит -
песок в песочных часах.


* * *

Уходим в лес, задернув шторы.
Во мраке комнаты вдвоем.
О, как люблю я лисьи норы
В лукавом голосе твоем.

На утро надобно проститься,
Ты провожаешь подлеца.
И рот твой - алая лисица,
Лесная тварь. Лиса лица.


* * *
После нас - хоть потоп.

Не колюсь, не режусь -
Вечно в дураках,
Только чую нежность
К венам на руках.

Разом закатаю
Эти рукава.
Вена ледяная -
Длинная Нева.

Вена, что неярка,
Звонка и тонка -
Русская татарка,
Мать Москва-река.

Вот, как Волга, вена
Посреди руки -
Ветерки мгновенны,
Корабли легки.

Но в земле зароют,
Пробегут века,
Станут кости сродни
Горсточке песка.

Лишь одни останутся,
Молоды, нетленны,
Да еще растянутся
Голубые вены.

И пойдут побеги
Ручейков кругом,
А за ними реки,
А потоп потом.


* * *

Там за окном поют снега,
И вторит им борзая,
И поступь друга ли, врага -
Скрипит и исчезает.

А в полумгле, меж наших уст,
Украв у нас дыханье,
Растет зеленый, алый куст -
Не описать стихами.

И я слова твои сосу,
Все вздохи и зевоты,
Я долгий поцелуй несу.
Вот так в луга несут косу.
Несу, как красную лису
С охоты.


Суицид

Мы у смерти все -
Словно листья ветки.
Мы уместимся,
Прозрачные детки
В одном гробу,
На одной лужайке.
Относись как к рабу,
Я - как к хозяйке.

Вот, девочка-суицид,
И тьма у нее в бороде,
А брода, где стыд,
вы поняли это где

Где птицы поют с утра,
Где падают пчелы мглы,
Где выше - совсем жара,
а ниже - избы углы...

Выше - свирель мучений,
Ниже - пустая жуть,
Выше... Опять качели
уносят в постельный путь

Детка! Давай свой рот,
Сожрем тупые таблетки.
Мы сдохнем, как весь народ.
Мы - "народные детки".


* * *

Я солдат Аллаха
с пулей в голове,
я лечу без страха
в сладкой синеве.

Вот, заржав с опаской,
выбегает рана
из разбитой каски
в синеву тумана.

И в дороге к раю,
словно на коне,
я скачу на ране -
так быстрей вдвойне!

В синеве мерцающей,
как не озирай,
сто моих товарищей
все со мною в рай.

Поминайте плачем
мертвых сыновей.
Мы на ранах скачем,
каждый на своей.

Слышу каждый гордо
славится-поет:
"Прямо в сердце...", "в горло...",
"в легкое...", "в живот..."

А солдат престранный -
два раненья в лоб -
две запряг он раны,
и погнал в галоп.

Если не смертельно
ранен - и живешь,
не скули в постели,
все болезни - ложь.

Ведь мясцом упрямым,
как травой весны,
зарастают раны,
больше не видны.

Только ранам нашим
не исчезнуть ввек.
Мы на ранах пляшем,
их приятен бег.

Над живыми сверху
мчимся - и мечта:
поскорей бы въехать
в райские места. 


* * *

Милая, будем слушать теперь,
слушать, как ходит время,
как где-то скрипнет от ветра дверь,
как легкий след оставляет зверь,
и зреет травинки семя

слушать земли задыханья и стон,
слышать, как падают птицы.
ветер повеет со всех сторон.
вижу в глазах твоих каждый сон,
который тебе приснится

руки твои, как ручьи с холма,
стекают к тебе на колени,
в глазах твоих бродит лесная тьма,
в глазах твоих бродят, сводя с ума,
волки. лисы. олени.


Монголия

Зубы выбиты у монгола,
Он сидит на сырой траве,
Тускло смотрит, и чей-то голос
Все звучит в его голове:

"Парень с девочкой - подлецы,
А монгол потерял резцы".

Да, зубов поломали пару
(Пару раз попадал в тюрьму),
Но при чем тут девчонка с парнем,
Не дается понять ему.

О, бессмысленна эта фраза,
Не сдержать азиатский нрав:
"Замолчи же скорей, зараза!" -
Он вскочил с азиатских трав.

Ходит он по сырому лугу,
Испугался, и спал с лица.
Та же фраза идет по кругу,
Повторяется без конца:

"Парень с девочкой - подлецы,
А монгол потерял резцы".

Эта фраза, как гость не званный
Забрела и осталась вдруг,
С этой фразой, как с горькой раной,
Покидает он мокрый луг.

Уж монгол испугался крепко,
Стал он дергать худым плечом:
"Что за парень и что за девка,
А резцы мои здесь причем?"

Вот по городу узкоглазый
Пробирается, и опять
Все стучит, не смолкая, фраза.
Он не в силах ее понять.

Покорившись тяжелой доли,
Полный странного торжества
Злому голосу тихо вторит,
Пусть смелеют теперь слова:

"Парень с девочкой - подлецы,
А монгол потерял резцы!"


* * *

Расцвела моя рана, как весеннее солнце.
Подбежали японцы и ослепли японцы.

Вы, кто любит восходы, что же, нет у вас силы
Любоваться на алое наше светило?

Моя рана горела, и лучи ее пели
Сквозь небесные тучи - сквозь обрывки шинели.

Но палили японцы, все от солнца в поту,
А в газетах чернело: "НАМИ СДАН ПОРТ-АРТУР".


* * *

Молодое слово: "Сука!",
Неродное слово: "Грудь!" -
И не вздоха, и не звука,
Ты ушла в далекий путь.

В парке сыро, стынет тело
Все в порезах маньяка,
Паренька давно заела
Сексуальность и тоска.

И в пятнадцать лет красивых
В парк уходит он с ножом.
Режет парень, изнасиловав,
Ваших мам и ваших жен.


* * *

"Дорогой наш дедушка, -
Говорили внуки, -
Никуда не денешься
Вроде бы от скуки".

И светло, и мило
Улыбнулся дед:
"Мне, ребята, было
Девятнадцать лет.

С деревянным стуком
Из тиши кармана
Полетела скука
В белизну тумана".

"Значит, можно, дедушка,
Убежать от скуки?"
Отвечает: "Где уж вам,
Дорогие внуки!"


Politics 

Я в тоске, как в комнате,
Сохну взаперти.
Эй, охрана, полно те,
С миром отпусти!

А в ответ любезную
Слышу тишину.
И на стену лезу я -
Волком на луну.

Пол шагами мерю,
А потом с размаху -
Головой о дверь я,
Словно как о плаху.

В коридорчик вылетел,
Но ведут обратно
Злые повелители,
Тихие ребята.

Шутки неуместные
Повторились снова -
Вновь замки железные,
Крепкие засовы.

Но не сдамся барину
С горяча, да смолоду.
И в слезах зубами гну
Каждую щеколду.

Комната без окон.
В комнате темно.
Что же так жестоко -
Дали б хоть окно.

Чтобы прыгнул с воем
С высоты такой
В небо голубое,
Схожее с рекой.


* * *

Вся в строеньях столица -
То не Родина, нет.
А Россия - землица
И холодный рассвет.

Лай последней собаки
В самый серый денек.
И в лесном полумраке
Отсыревший пенек.

Скоро стану я строже,
И скуластей, и злей.
Мне дыханья дороже
Грязь лесов и полей.

Наши губы и лица
Отдаем мы врагам,
И могилок землицу,
И родные снега.

Мы сдаемся без боя,
Без окопов и вшей.
На презренье любое
Только смех до ушей.

Даже русскую осень,
Лета красного звон,
Как подарки, относим
Мы во вражий полон.

Тащит девка немая
Сны весенней поры...
И враги принимают
Дорогие дары.


Родина

Русская Родина -
Кровь изо рта.
Вот моя родинка,
А в ней темнота.

В этой темной точке
На левой руке -
Темные ночки,
Да плеск на реке.

Светлый юродивый,
Скрип шажка.
Вот моя Родина -
Вот моя рука!

Русских не убили вы,
Ваша удаль лжет.
Родина любимая
В родинках живет!

На руках, на ножках
Родинки поют,
Словно птички Божьи
На ветвях в раю.

Точно колокольчик,
Будит меня
Темная точка,
А в ней - моя родня.

Мертвые предки
Утром поют.

Это на ветке
Птички в раю!


По Э.По
Каркнул ворон "Нэвэр мор!"

Сквозь туманы, веки, ветви,
Сквозь оконное стекло,
Через шторы, мраки, ветошь
Смотрит прямо на чело.

Частый ветер, толстый ворон,
Сплю в звенящей тишине,
Птичий взгляд, убийцы, вора
Долго держится на мне.

Каркнул ворон, злая птаха,
Оторвав меня от снов,
Разорвав мне сердце страхом,
Каркнул ворон: "ШАРГУНОВ!"


* * *

Опаздываю я!
Срезая темноту!
Усмешку затая!
В густеющем поту!

Опаздывает день,
Опаздывает ночь.
Тупая дребедень
Решилась истолочь!

Опаздывает сон
На час, на два, на три.
Скачок, песок, газон -
Отходят корабли.

Отходят поезда,
Шатается вокзал,
И я бегу туда,
Куда я опоздал.

Опаздываю я,
Успеют подлецы
В зеленые края,
В далекие концы.